«Таких, как он, называют: поцелованный Богом». О художнике Руслане Прощенко

Бобруйск художественный

Очаг, около которого хотелось погреться

Если ты приходишь в гости к своим друзьям или знакомым и тебе невольно хочется идти к ним на кухню – это значит, в этой семье есть очаг, около которого хочется погреться…

Когда я бывала в гостях у Лиры и Руслана Прощенко, то все задушевные разговоры проходили именно на их по-дизайнерски оформленной кухне.

Чем меньше он был художник снаружи, тем больше он был художник внутри

Чисто внешне я никогда не воспринимала Руслана как художника. Может быть, это было потому, что я знала о его спортивном прошлом.

Внешне он походил скорее на спортсмена, чем на художника. Закон компенсаторики никто не отменял, и, чем меньше он был художник снаружи, тем больше он был художник внутри.

В прошлом Руслан профессионально занимался боксом. И у меня было ощущение, что он постоянно находится в борцовской стойке, которая защищает его не только от других, но и от самого себя.

Взгляд из глубины себя

У Руслана было совершенно необычное направление взгляда. Он смотрел, как бы из глубины себя – в глубь другого человека, видя его самые потаенные уголки. Он мог сказать фразу, которая на первый взгляд ничего не имела общего с текущим моментом, но проходило время, и эта фраза становилась пророческой.

По своей органике он чем-то напоминал Есенина, –  такая же широта души, которая выливалась в творчество, – манящее и притягивающее к себе людей.

Таких, как он, называют: поцелованный Богом.

Город Марка Шагала был и его городом!

Его родным городом был Витебск. Город Марка Шагала и Казимира Малевича, город, где жили и творили люди с известными на весь мир именами, город, где очень много неба, и где так и хочется дотянуться до него рукой… А человек, который родился в этом городе художником, просто обязан быть высоким в своей профессии.

После окончания Витебского худграфа, Руслан Прощенко приехал в Бобруйск, чтобы «добавить» витебские краски в бобруйскую палитру. И у него это получилось

Он был разным…

Краска, смешиваясь с другой краской ведет себя по-разному, так и Руслан, общаясь с разными людьми был разным. У каждого человека был свой Руслан Прощенко.

И у него было особенное чувство цвета. Все, а что особенно ценно, – коллеги по цеху,  подчеркивали его необыкновенное чувство цвета.

Он видел цвет так, как не видел его, возможно, никто из бобруйских художников. «Цветовик» – так называла его Лира – жена художника, отдавая  дань его особому таланту.

Зная за собой это качество, он с необычайной легкостью им пользовался, подчеркивая нюансы в своей работе. От этого все мельчайшие детали приобретали особый окрас и оставляли ощущение маленького праздника для каждого человека. Люди замирали перед его работами – оглушенные, пораженные «буйством» цвета.

В профессиональной среде его – слегка иронично – называли «Певцом ромашек», которые он, действительно, писал особенно поэтично.  Но опять-таки, повинуясь закону компенсаторики,  ему не хватало все время какой-нибудь мелочи, чтобы стать членом Союза художников, чтобы организовать свою персональную выставку.

А, возможно, это и не было для него главным,  и он существовал – как «факт», без отдельного «подтверждения».

В настоящее время паботы Руслана Прощенко украшают частные коллекции не только нашей страны, а и США, Израиля, Австрии и других стран.

А главное – он остался в Денисе Прощенко, в своем сыне, – талантливом художнике, который, как и его отец, способен дарить незабываемые эмоции тем, кто соприкасается с его творчеством. Выбрав свой собственный путь, Денис занялся дизайном и графикой. Являясь «генетическим художником», – уже в детстве, поражал профессионалов своими работами. И он тоже, как и его отец, служит искусству – словно  дышит только им…

…Как-то, глядя в окно, Руслан сказал с философской задумчивостью: «Скоро будет апрель…»

Из этой жизни он ушел 28 апреля 2017 г., навсегда оставшись в памяти тех, кто его знал, –остался в своих работах, в своих учениках.

Публикация посвящена годовщине ухода Руслана…

Любовь Бидюк

 

 

Оксана Бодиш, венгерская художница белорусского происхождения:

Без малейшего пафоса скажу, что Руслана считала и продолжаю считать одним из самых гениальных живописцев нашего времени. Красивый, харизматичный, необыкновенно разносторонний, с абсолютным чувством цвета. Я познакомилась с Русланом в 1982-ом году, поступив в Бобруйскую детскую художественную школу. Так получилось, что через некоторое время он со своей женой Лирой стали друзьями нашей семьи, а моя мама, поклонница их таланта, активно помогала им с продажей картин. Таким образом, будучи ребёнком, мне посчастливилось частенько захаживать к ним в гости подышать особой творческой атмосферой. Уже тогда у меня дух захватывало от увиденного, меня восхищал их талант, их «креатив».

После восьмого класса я поступила в минское художественное училище им. Глебова. С тех пор наши встречи стали редкими, но Руслан продолжал интересоваться моими успехами.

В моей памяти всплывает такой эпизод. Своё восемнадцатилетние я отмечала дома, в Бобруйске, в кругу преподавателей художественной школы, ставших друзьями. После праздничного обеда Руслан поинтересовался моими новыми рисунками. Как раз накануне я закончила работу под названием «Пьяный ангел». Когда Руслан увидел её, то протянул руку и сказал: «Поздравляю, вот теперь ты –  настоящий художник!»

…Не так давно я обнаружила один вопиющий факт – оказывается, в интернете нет никаких сведений о талантливейшем художнике Руслане Прощенко!  Мне очень хочется надеяться на то, что найдутся люди, которые смогут найти, собрать, сохранить его работы, написать о его    творчестве…

 

Владимир Концедайлов, художник (Минск):

…Руслана   я помню с года так 1978.  Он – был мастером  ПО (производственного обучения), вместе с Алексеем Никитичем Будейко.

Всегда – веселый, улыбчивый; всегда много шутил…  Был он старше нас – лет на пять, но некоторым ребятам  и вообще – ровесник… Помню – один момент, когда писали достаточно сложную постановку – натюрморт с камнями, – и не у всех получалось… Стасик Грабовский (был старше всех в группе, дружил с Русланом) попросил помочь ему… Руслан  взял кисточки  и за час, сделал классную работу… Талантливый был!

 

Егор Слязь, выпускник ХГПТУ-15:

С Русланом Михайловичем Прощенко меня связывали долгие годы дружбы и его наставничества.

Сейчас не могу уже вспомнить, где и как мы познакомились… Он преподавал в детской  художественной школе, где я учился, и, конечно, его уроки, его наставничество началось именно там . Но, наверное, самой большой удачей и залогом крепкой долголетней дружбы стало наше соседство: в далёком 1988 году  мои родители получили квартиру в новом доме на М. Горького, и так мы оказались соседями по подъезду.

Сколько тёплых воспоминаний о этом соседстве… На целую книгу бы хватило…  Простой, с замечательным, искромётным  чувством юмора, –  его шутки, анекдоты,  «подколки»,  присутствуют и цитируются мною до сих пор…

И он был очень талантливым человеком. Но никогда не «звездился». Его любили и ценили очень простые люди, – такие, каким он был сам . С ним всегда было интересно , и не важно, что это было – просто посиделки , или какая-то совместная работа.  Всегда, непременно фоном, звучали песни Владимира Семёновича Высоцкого, могли цитироваться отрывки стихов.  И это было очень  –харизматично , – помимо таланта художника , Руслан был очень артистичен.

Наша семья, является счастливым обладателем картин Руслана,  – что-то покупалось , что-то он нам дарил.  Это огромная ценность для нас.

Мне и до сих пор кажется что однажды зазвонит телефон  или откроется дверь, и прозвучит его «коронное»: «Привет, Егорка!»

 

Инна Герасимова,
старший мастер художественного цикла ХГПТУ-15  в 1970-1980 г.:

Работы Руслана несли в себе  заряд оптимизма и  чистоты цвета.  А так  как он работал  в акварели, то чистота цвета – основные  показатели  умения художника в этой непростой живописной  технике…

 

Ольга Андреевская (Челнова), выпускница ХГПТУ-15 (Рига)

Бывая в доме художников Лиры и Руслана Прощенко, часто имела возможность наблюдать, как Руслан писал акварель. Это было завораживающее зрелище! Он работал в этой технике виртуозно, высокопрофессионально. Ничего подобного в написании акварели я не видела…

 

Мария Морозова,
выпускница Бобруйского государственного профессионально-технического художественного колледж им. А. Е. Ларина (ХГПТУ-15):

О Руслане Михайловиче у меня нет линейных воспоминаний, но есть в памяти точки соприкосновения и они очень дороги для меня.

Первая встреча – это художественная школа, мне лет 13-14… Руслан Михайлович не был непосредственным преподавателем в нашей группе, но атмосфера в школе была настолько открытая, творческая, дружественная, что даже двери учебных классов, как мне помнится, никогда не закрывались. Так вот, когда Руслан Михайлович появлялся в коридоре, или проходил мимо дверей нашего класса, вся группа начинала гудеть как улей, а уж девичья её часть особенно!

Хочу сказать, что все педагоги в школе были чудесные, про каждого из них у меня сохранились только тёплые воспоминания и бесконечная благодарность. Но у Руслана Михайловича была особая магия, притягательность… И как у преподавателя, и как у человека. Глаза с хитринкой, но добрые, щедрые и лучистые. И он всегда улыбался! Всегда!

Очень хорошо помню те уроки живописи, когда он заменял какого-то из преподавателей, или, проходя мимо класса, не мог устоять под нашим натиском, садился за мольберт и начинал показывать мастер-класс! У каждого преподавателя, естественно, был свой почерк.  Он учил работать смело и не бояться цвета.

Ещё я отлично помню ежегодные городские вернисажи, в которых тогда участвовали и преподаватели художественной школы. На одной из таких выставок я просто влюбилась в одну из его работ… я её помню до сих пор! Это была небольшого размера картина, что только придавало интимности сюжету. Там была изображена девушка, или даже не девушка, а какое-то бесплотное существо, свернувшееся калачиком на солнечной поляне, словно солнечный зайчик… Даже не понятно было,  – на нее ли падает солнечный луч, или это она источает такой яркий свет. Удивительна работа!

Недавно услышала такое выражение: «Что остается после искусства? Остаёмся мы – измененные». Очень точно сказано!  Художника уже нет, но свет, оставленный им, продолжает гореть.

 

Наталья Сергеева-Клаф, художник (Мельбурн):

Руслан… Руслан… Мне казалось, с ним никогда ничего не могло случиться…

Хотя его жизнь и была далека от спокойной жизни провинциального обывателя – он как будто испытывал судьбу… Было впечатление, что он стремился прочувствовать все эмоциональные и физические стороны человеческого существования: от ада до рая, от ощущения беспредельного света и свободы – до полной темноты и безысходности.

Для меня в этом весь Руслан Прощенко. Он был яркой индивидуальностью и, безусловно, талантливым художником. Потому что художник – это не тот, кто изовсех сил выдавливает на свои полотна «оригинальность» и «глобальность», а тот, кто в самом простом способен передать сложность и глубину.

Личность художника – это не то, что всем понятно и всем удобно. Искусство рождается в душах нестандартных, отличающихся от миллионов-миллионов обычных людей. Так это происходит сегодня и происходило во все времена.

Не слишком отстаивая своё место среди коллег – в нём не было претензий к миру, не было «гордыни таланта». Он, скорее, иронизировал по своему поводу, – да и над всем этим «сюжетом», который и называется «жизнь».

Его любили студенты, любили окружающие, любили женщины, любили зрители… И все же, мне всегда казалось, что его формат был другой. Возможно, он не вовремя пришел в этот мир, или оказался не в том месте. Его работы – это тысячная часть того, что было там, внутри…

За годы иммиграции я видела множество замечательных работ австралийских художников, много картин признанных гениев со всего мира. Это всегда интересно, но не всегда волнует. А вчера мне прислали последнюю работу Руслана «Яблоки» – я просто смотрела и смотрела на этот туман, на этих птиц, на эти яблоки, на этот старый деревянный домик… Во всем этом было столько пространства, жизненного и акварельного, столько уязвимости, скромности, чистоты и глубины. И дело тут не в цвете, не в сюжете. Это – внутренний мир художника, который «считывается» душой зрителя. Такие художники – большая редкость, – и в Австралии, и в Беларуси. И сегодня, и – всегда.