Вацлав Сигизмундович не был бы Принципом, если б не придумывал что-нибудь эдакое.
Когда бы он не действовал, не активничал – то бы и ни был бы.
Но он – был. Без всяких «бы». И – действовал, активничал…
Ага, он-то – придумывал, а бобруйским «жЫвотноводческим» властям приходилось каждый раз брать его «придумки» на карандаш, связываться с очень специцательными службами, проводить планерки, ломать голову, как ему помешать в его планах и начинаниях.
Потому что их «вобщество» было таким – «мешательным-с».
Но все планы и начинания Вацлава нашего Сигизмундовича, как назло, аккуратно располагались в границах законодательства, никогда не выходя за его рамки.
Не за что зацепиться!
В общем, головная боль, а не Вацлав Сигизмундович. Вот повезло… Нет чтобы – как все, как все… «Чего изволите…», «прошу покорнейше…», «жду вашего приказа…» и т.д.
«Государство – собака, которой мы поручили охранять свои интересы. И было бы весьма смешно и «развлекательно», если бы эта самая собака этот, говорим, баснословный пёс, стал бы повелевать нами, людьми. Его хозяевами! Своим рычанием выражая недовольство, когда люди выходят за «флажки» его «собачьих» понятий…»
Так, в минуты «гневного отдохновения», рассуждал Вацлав Сигизмундович. И – продолжал активничать. Действовал! (В том числе, на нервы «бобруйских жЫвотных»). Позволял себе то, что другим было неповадно… В общем, всё он позволял себе. Всё, о чём другие даже подумать боялись. Чтобы не накликать, не вызвать недовольство «тех, кто выше», не создать проблем, не лишиться преференций и чиновнического расположения…
Вот, например (чувствуя ещё в себе преизбыток энергии и острое желание общественной деятельности), создал он Школу молодого журналиста.
Времена уже наступали вполне себе людоедские. Запретительные, тоталитарные. Но у него всё получилось. Никто ведь не ожидал такой наглости.
А Принцип – пришёл и сделал.
Ему даже не успели воспрепятствовать. Накапливая административные, ресурсные, идеологические силы. Формируя сводные отряды в лесах под Бобруйском – из отборных «бобруйских жЫвотных (сытых идеологических чиновников, с лоснящейся шерстью), которые, глядя друг на друга выпученными глазами, подвывая и подвизгивая, обсуждали, собравшись, «недостойное поведение Принципа». И – копили силы.
В общем, готовились пока. К наступлению. Не решаясь ещё выстроиться «свиньёй» и идтить в «лобовую атаку» на Принципа…
Открытие Школы прошло торжественно, в актовом зале городского Дома офицеров. С объявлениями перед тем в прессе. При «стечении» многочисленного народа…
Принцип триумфаторствовал. Взойдя на сцену, рассказывал, о «смысле этого начинания». Чем оно полезно и занимательно. О принципах, по которым будет работать Школа. О её программе…
И молодёжь, которую, как известно, не задушишь, не убьёшь, – как бы репрессивные власти и не старались, – потянулась к нему, пошла в его школу. Толпами! Пришлось для занятий актовый зал «снимать», чтобы все поместились.
Программа Школы состояла из трёх курсов – кроме теории и практики самого «журнализма», был ещё курс по паблик рилейшнз и рекламе.
В сущности, Вацлав Сигизмундович готовил будущих сотрудников для себя, для своего издания. Давал те знания, ту практику, что были в «действии» в «Предпоследних новостях».
Лучшие, самые способные и «настойчивые», ученики потом «стажировались» в его газете. И с тремя из них он даже заключил через год Трудовое соглашение…
Школа поработала четыре года.
На пятый год сводная бригада бобруйских «реваншистов», уже хорошо к тому времени механизированная, выстроилась административно-идеологической колонной и пошла в атаку на детище Вацлава Сигизмундовича.
Сначала, по классике авторитарного жанра, отказали Вацлаву Сигизмундовичу в аренде помещения в Доме офицеров. Под предлогом того, что Школа его не зарегистрирована, не определён её статус, и в Управлении образования вот не согласована ее программа…
Потом прислали проверяющих из налоговой инспекции – проверить, не берёт ли Принцип за эту работу «нигде не учтённые деньги».
Потом (уже создав к тому времени «идеологическую вертикаль») стали по-комиссарски требовать, чтобы Вацлав Сигизмундович представил Устав и учебный план своей Школы, которая в то время уже «переехала» в редакцию…
И всё бы ничего, но Принципа к тому времени уже начались проблемы посёрьезнее. Основополагающие проблемы! Газета, а также, первым делом, издающая её фирма, из-за «деятельности» бобруйских властей (довольно преступной), стала катастрофически терять доходы. Поступления от рекламы упали вдвое, от продажи – в три раза, от подписки – почти на 90 процентов, – поскольку подписку на «Предпоследние новости» негласно запретили – на предприятиях, фабриках и прочих учреждениях заниматься ею было нельзя…
Ситуация становилась угрожающей, нужно было «реагировать». Нужно было переводить работу в «ручной режим». И Вацлав Сигизмундович, сделав очередной выпуск «молодых журналистов», остановил работу Школы.
Как он думал – до лучших времён…
Russian
English