Ничего не получалось у бобруйских идеологов-жЫвотноводов. Ничего. Ровным счетом. Как говорится: 1:1.
«Предпоследние новости» не закрывались, продолжали выходить.
Они и так и этак. Со словами и без слов…
Принцип и его «Предпоследние новости» стояли аки дуб в поле. Непоколебимо!
Решили действовать дальше – расторгли договор на продажу «Предпоследних новостей» в «государственных» киосках.
Невыгодно, мол, нам с вашим изданием возиться – нет экономического эффекта и так далее и тому подобное. Таков был смысл «послания» из «Союзпечати».
Всё бы ничего, но других ведь киосков – наличие отсутствия…
Частные? Частные продавали всяку всячину, не газеты; к тому же, для «закрепления» «эффекта», им сказали: «Цыц!» Не брать, мол!
И они – послушались, конечно… Не брали. От греха подальше. Бо власти в последние девяносто лет бегали за своими гражданами, как сумасшедшие – с бритвою в руке. И граждане – боялись. Вдруг – полоснёт? Кто их знает, этих сумасшедших, этих «шариковых», этих «бобруйских жЫвотных»?..
В общем, в «наличествовании» были только киоски «Союзпечати».
Хоть самого Союза уже лет надцать – как ни бывало.
Но «мемориал» ему, в виде «Союзпечати», – остался.
Такой вот «памятник» тюрьме народов – в образе отдельно взятого учреждения.
Вот по этому слабому звену в «системе Принципа», зажмурившись, и шандарахнули со всей дури «полоумные» бобруйские власти.
Сами – еле отскочить успели…
А город, как всегда, подумал – ученья идут…
Принцип сначала удивился, получив «сей чертов лист» (прим.: слова Принципа) из «Союзпечати», от «заслуженных бобруйских жЫвотных», как он любил выражаться в таких случаях. А потом – разошелся.
Тому, кто не видел Вацлава Сигизмундовича в гневе, тому в этой жизни шибко повезло. Поскольку – и казни египетские, и – язва моровая, и – падение тел небесных на землю…
Причем, все сразу и в полном ассортименте…
«Дернул нас черт быть чиновниками в Бобруйске во времена Принципа», – сожалели постфактум многие из них, огребая по полной.
Сначала Принцип поставил на уши горисполком, прокуратуру, милицию, КГБОП…
Они потом так и остались стоять перед ним – на ушах. Покачиваясь. Покачиваясь и оправдываясь: мол, – ни духом, ни слухом… Мол, и сами не знали – не ведали… Не говоря уж, чтоб – участвовать…
Затем Вацлав Сгизмундович стал распинать бобруйских чиновников-коррупционеров в «Предпоследних новостях», нарезая их нервы и репутацию «то-о-онкими ломтиками», вскрывая все их злоупотребления, все их коррупционные связи, раскрывая адреса-пароли-явки… Ну, тобок сауны, бани, где они по вечерам, с несовершеннолетними «дамами легкого поведения»…
Потом в город поехали комиссии… Из области, из столицы…
И возопили тогда бобруйские животные: «Укройте нас от гнева Вацлава Сигизмундовича! Ибо мы напуганы, мы колышемся аки трава под ступнями его!».
И сказали они камням: «Падите на нас и сокройте нас от лика его – Принципа Вацлава Сигизмундовича. Ибо в гневе он ужасен, а нам ещё пожить хочется, покоррупционерствовать в своё удовольствие…»
Но сверху им отвечают: «Поздно. Процесс уже запущен. Сами выкручивайтесь. Ибо пришёл великий день гнева Его, и кто может устоять?».
И посмотрели бобруйские жЫвотные по сторонам, и увидели: вот, конь блед, и на нем всадник, имя которому Принцип. И дана ему была «четвертая власть» над Бобруйском и окрестностями. Власть умерщвлять глаголом и мором жЫвотных бобруйских, коррупционных, и прочих нарушителей прав человека, попирающих свободы, записанные Б-гом в Конституцию.
И ад, разумеется, следовал за ним…
Russian
English