«Жизнь – это то, что происходит с тобой, пока ты оживлённо строишь другие планы».
Джон Леннон
I
Среди всех «серьёзных», «крутых» розыгрышей 20-го века именно этот считается самым нестандартным и фантастически оригинальным.
А история была такова (авт. перевод из англоязычных источников, – В.С.):
В августе-сентябре 1973 года вокруг Земли с двухмесячной миссией летала огромная американская космическая станция «Скайлэб».
По сравнению с тогдашними советскими станциями серии «Салют» она действительно была огромна – длина 36 метров, объём 355 куб. метров. Длина же «Салютов» составляла 14 метров при объёме 82 куб. метра.
Экипаж «Скайлэба» состоял из трёх астронавтов – командира, Алана Бина, который в ноябре 1969 года успел погулять по Луне в составе второй лунной экспедиции на «Аполло-12», и двух новичков в космосе – Джека Лусмы и Оуэна Гэрриота.
Итак, прошло почти полтора месяца полёта. 10 сентября 1973 года, утром, оператор связи Центра управления полётами в Хьюстоне, штат Техас, Роберт (Боб) Криппен привычно нажал знакомую кнопку на пульте и бодро произнёс:
– Хэлло, Скайлэб, это Хьюстон, ответьте.
– Хэлло, Хьюстон, это Скайлэб – бодро отозвалась станция, но только почему-то… симпатичным женским голоском.
Ответом «Скайлэбу» было долгое молчание Земли.
– Привет, Хьюстон, вы слышите Скайлэб? – снова раздался в эфире тот же приятный женский голос.
После очередной паузы Боб Криппен нерешительно ответил:
– Скайлэб, это Хьюстон. Слышу вас хорошо, но мне трудно определить, кто из вас сейчас на связи?
Станция ответила:
– Хьюстон, это ты там за пультом, Боб? Не узнал меня? Это я, Хелен, жена Оуэна. Я здесь, в Скайлэбе.
После ещё одной паузы Боб выдавил из себя банальное:
– А… А что ты там делаешь?
– Да я тут решила ребятам чего-нибудь домашнего принести покушать. Надоело им всё это ваше сублимированное, сушёное. А у меня всё домашнее, свеженькое, горячее, вкусное…
После следующей паузы Боб с трудом произнёс:
– Думаю, кто-то должен ущипнуть меня… Хелен, это правда ты? Где вы сейчас находитесь?
– Вот недавно пролетали над Калифорнией, наблюдали лесной пожар. Небольшой совсем, но очень много дыма. Но какие здесь прекрасные, красивые восходы и заходы Солнца, Боб!
Внезапно голос Хелен изменил интонацию, стал напряжённым, даже испуганным:
– Ой, я должна буду сейчас отключиться, Боб. Ребята подплывают к люку командного модуля, а они мне строго настрого запретили выходить на связь с Землёй. Увидимся сегодня попозже, Боб. Под вечер заскочу к тебе домой, в гости, передам от ребят привет. Всё, пока. Бай!
– Пока-пока… – машинально пробормотал несчастный Роберт Криппен, выключил аппаратуру, посидел ещё минуту, и, слегка покачиваясь и поматывая головой, а затем, под удивлёнными взглядами коллег, вышел из зала.
Весь секрет этого виртуозного «космического» розыгрыша состоял в том, что известный среди своих коллег-астронавтов, как неисправимый шутник и хохмач, Оуэн Гэрриот взял с собой в полёт диктофон, на который, по его просьбе, и по его «сценарию», супруга Хелен наговорила перед его полётом набор заранее составленных им фраз.
А Гэрриот просто в нужный момент включал перед микрофоном ту, или иную её реплику. И получился розыгрыш высочайшего пилотажа, о котором вспоминают в Хьюстоне и по сей день.
II
31 декабря 1972 года, поздний вечер. По опустевшему в преддверии Нового года коридору Министерства иностранных дел Советского Союза с озабоченным видом идёт всемогущий «мистер Нет» – министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко.
Из какого-то кабинета вышел совсем молодой человек, почти юноша, и едва не столкнулся с министром.
Громыко:
– Стоп! Ты кто такой?
Юноша:
– Выпускник МГИМО, работаю здесь. Вернее, это… нахожусь на стажировке.
Громыко:
– Ага! Вот ты-то мне и нужен! Как тебя зовут? А впрочем, это неважно. Тут такое дело… ЧП у нас небольшое приключилось. Наш, советский ракетный крейсер у восточного берега Африки переехал королевскую яхту наследного принца Мгубанды. Есть несколько погибших… Ну, и как обычно понеслось – «мировая общественность возмущена», и всё такое… В общем, нужно срочно подготовить сообщение ТАСС, а все сотрудники, вон видишь, по домам уже расползлись, работнички… шампанское пить… и водкой запивать… Короче – даю тебе час на подготовку этого заявления ТАСС. Через час оно должно лежать у меня на столе. Понял?
– Понял, товарищ министр, – осипшим от волнения голосом ответил юноша.
– Ну всё. Иди исполняй.
Прошёл час. Юноша с робостью и пиететом заносит свою писанину в кабинет министра. Громыко внимательно читает её.
– Ну что ж… Неплохо… Совсем неплохо, молодой человек… Очень даже хорошо… Нужно только исправить здесь пару ошибок. Не учат вас в МГИМО разговорному русскому, не учат, к сожалению… Так вот, запомни на будущее – «на х**» пишется раздельно, а «пох**», наоборот, слитно. Запомнил? Да, и «черно*опая обезьяна» нужно было написать с заглавной буквы – наследный принц всё-таки, неудобно как-то с маленькой… А в остальном – вполне, вполне! Так как тебя всё-таки зовут, юноша?
– Серёжа… Э-э, Сергей. Сергей Лавров, товарищ министр!
– Хорошо, запомню. – Громыко сделал пометку в перекидном календаре на своём столе. – Ну всё, езжай встречать Новый год, и о своём будущем не беспокойся. Карьеру и будущее я тебе обеспечу.
III
Рассказ актёра Льва Дурова.
Мне с моим Клаусом (персонаж Л. Дурова из фильма «17 мгновений весны», агент-провокатор. В.С.) предстояло ехать на съёмки в Германию, в ГДР. (ГДР – Восточная, коммунистическая часть Германии, – В.С.)
Я впервые ехал за границу, и не знал, что такое «выездные комиссии». Лиознова (режиссёр «17-ти мгновений». В.С.) мне говорит:
– Завтра обязательно в райком. (Райком – районный комитет коммунистической партии. События происходят в 1971 году, – В.С.)
Я отвечаю:
– Я же не член партии.
– Неважно. Для того, чтобы поехать в ГДР, где тебя Тихонов (исполнитель роли Штирлица. В.С.) застрелит, надо на комиссию в райком, «на ковёр».
Я не знал, что «ковёр» – это буквально. Огромный стол, старые тётки с пышными причёсками, дяди в траурных чёрных костюмах с чёрными галстуками. И – ковёр!
Первым вызвали меня, по алфавиту – Дуров, Евстигнеев (исполнитель роли профессора Плейшнера, – В.С.), Плятт (исполнитель роли пастора Шлага, – В.С.)
Я стою. Комиссия смотрит на меня, молчит.
– А сесть вы мне не предложите? – спросил я.
В ответ гробовая тишина. Потом вопрос:
– Опишите флаг Советского Союза.
Мне сразу стало плохо. Твою мать! Ты меня, гражданина страны, просишь описать её флаг! Как придурка ненормального! Ну какому идиоту в Америке придёт в голову спросить актёра, едущего в Европу: – Опиши флаг Америки! Я им отвечаю:
– Чёрный фон, белый череп, две скрещённых берцовых кости, называется «Весёлый Роджер».
В комиссии наступил полный паралич. Они смотрели на меня волчьими глазами. Новый вопрос:
– Перечислите все союзные республики, и назовите их столицы. (До 1991 года Советский Союз состоял из 15 союзных республик, в том числе и из Белорусской Советской Социалистической Республики, – В.С.)
Я ответил:
– Малаховка, Таганрог, Магнитогорск, Орехово-Зуево…
В общем, перечислил им всё, что в голову пришло. В ушах у меня уже пульсировало. Ну, думаю, сейчас крикну им: – Кретины!
Последний вопрос:
– Перечислите членов Политбюро. (Политбюро – самая высшая руководящая партийная группировка Советского Союза, примерно из 20-25 главных коммунистических бонз, пользующихся всеми благами своего положения, – В.С.)
Мне совсем плохо стало.
– Я никого не знаю.
В ответ:
– Вы свободны.
– Наручники снимать будете? – спросил я у них, выходя из кабинета.
Позвонил мне директор театра:
– Лёва, что вы наделали? Вы у нас теперь первый невыездной!
А Лиознова вообще была в полуобморочном состоянии:
– Что вы натворили? Вас вычеркнули из списка отъезжающей киногруппы! Вы теперь на целых пять лет невыездной!
Я ей говорю:
– Татьяна, у вас два выхода. Или найдите другого актёра, или пусть Тихонов застрелит меня где-нибудь здесь. Зачем мне ехать в Германию? Я хочу быть убитым и похороненным на Родине!
На том и порешили. В Москве, на Ленинских горах (так при коммунистической власти назывались нынешние Воробьёвы горы, – В.С.), позади Московского университета, нашли какое-то небольшое озерцо, и там, на бережку, Тихонов благополучно пристрелил меня. Вот и всё!
Постскриптум. Всем вам, наши читатели, редакция «Бобруйского курьера» желает, чтобы вас миновала новая неведомая напасть, вероломно, без объявления эпидемиологической войны, без предъявления каких-либо претензий, атаковавшая нашу планету на всех широтах и меридианах.
Но многое тут зависит и от вас.
Пожалуйста, соблюдайте все советы медицины – носите маску, почаще мойте руки, протирайте их антисептиком, до кнопок лифтов и дверей магазинов дотрагивайтесь через салфетку, тщательно мойте всё, купленное в продовольственных магазинах, увеличьте количество витаминов в вашем рационе, реже выходите на улицу, не пользуйтесь, по возможности, общественным транспортом, а так же – немедленно бросайте курить!
И тогда вы сможете ещё долго-долго получать удовольствие от чтения нашей (и вашей) независимой интернет-газеты «Бобруйский курьер»!
Будьте здоровы! А также – Жыве Беларусь!
Russian
English